Эксперт Павел Салин рассуждает о том, что в топ-5 рейтинга публичных личностей по уровню доверия россиян впервые попал Евгений Пригожин:
В целом мы видим новое издание феномена Жириновского образца начала 1990-х годов. Если в последние лет 20 или даже больше было ясно, что Жириновский, говоря обыденным языком, сливает протест (а говоря языком политологическим, его канализирует), то в 1990-е годы протестно настроенное население, которое не поддерживало власть, но не готово было поддерживать коммунистов, поддерживало Жириновского как олицетворение альтернативного власти курса. И в 1990-е годы казалось, что Жириновский действительно может прийти к власти, реализовать свою альтернативную программу. Этим обусловливается феноменальный успех его партии на выборах 1993 года.
Но практика показала, что у Жириновского были абсолютно все качества – и профессиональные, и личные – для того, чтобы стать общенациональным лидером, кроме одного. У Жириновского не было властного инстинкта. Он рассматривал участие в политике исключительно как бизнес, и вся активность, которая была создана вокруг него, и все структуры с его участием и под его брендом, были высокоэффективной бизнес-машиной для генерирования прибыли на политике. И не более того. Потому что у Жириновского не было властного инстинкта, хоть было и мастерство публичных выступлений, ораторский дар, и мастерство пиарщика, и прочее.
Вопрос заключается в том, есть ли у Пригожина властный инстинкт. Он демонстрирует, что, в принципе, является хорошим пиарщиком, хорошим организатором и уже может себе позволить делать высказывания, идущие вразрез с государственным курсом. Фактически, он может критиковать основы государственной политики – за исключением первого лица. Правда, и из этого правила в начале мая было сделано если не одно, то половина исключения, потому что его высказывание про некоего старого персонажа выглядит двусмысленно, как бы он потом это ни пытался расшифровать.
Так или иначе, рост доверия к Пригожину демонстрирует то, что в части российского общества не то чтобы вызрел, а уже перезрел запрос на перемены. Но этот запрос не мог кристаллизоваться, потому что не было точки кристаллизации. Как только она появилась (в лице Пригожина), быстро пошел процесс кристаллизации. Вопрос в том, как в дальнейшем поведет себя политсистема, власть и сам Пригожин. Поскольку пока неизвестно, повторюсь, есть у него властные инстинкт, или он, как Жириновский, будет просто фиксировать прибыль.
Судя по косвенным признакам, у Пригожина этот инстинкт есть. Правда, ситуация сейчас сложнее, чем в 1990-е годы, когда политическое поле было менее структурировано. Тогда отсутствовали устоявшиеся элитные группы, которые могли бы делать ставку на того же Жириновского – публичные политики сами были точкой консолидации и учредителями определенных элитных групп. А в современной российской системе есть устоявшиеся за 20 с лишним лет элитные группы, которые обладают очень мощным ресурсом. Они либо заинтересованы в сохранении статус-кво, либо, наоборот, заинтересованы в том, чтобы его взломать.
Соответственно, они делают ставку на тех или иных публичных персон. Элитные группы, заинтересованные в том, чтобы статус кво нарушить, склонны поддерживать Пригожина. Поэтому вопрос еще во взаимоотношении между ним и этими группами. Сейчас они идут одним курсом. Что будет дальше, как будет развиваться ситуация осенью – вопрос открытый. Сейчас на множество вопросом нельзя дать ответ.
Повторю, главное – это есть ли у Пригожина властный инстинкт. Будет он готов бороться за власть или удовлетворится тем, что, как Жириновский в свое время, зафиксируют прибыль. Но сам факт стремительного взлета его рейтинга говорит о том, что если не во всем обществе, то в значительной его части вызрел и даже перезрел запрос на перемены. И власть либо станет с этим запросом работать (а игнорировать его невозможно и подавлять, скорее всего, тоже ресурсов не хватит), либо этот запрос через какое-то время – через 3-6 или 9 месяцев – может начать работать с властью.