Фото Юрий Морозов / Фотобанк Лори
Эксперт Александр Гусев рассуждает о том, что чистый госдолг России опустился ниже нуля впервые после введения первых санкций и обвала цен на нефть 2014 года:
Чистый государственный долг — умозрительная величина, которая показывает теоретический результат внезапного финансового краш-теста страны. Если и считать финансовую устойчивость, то это следует делать на очень простых цифрах, которые не запутают и не обманут.
Фактически суммарный внешний и внутренний федеральный государственный долг на 1 августа 2019 г. составил 13,4 трлн рублей, или 67% федерального бюджета на 2019 год. Это предбанкротное, а возможно, и уже банкротное состояние.
При таких показателях доходов и расходов ни один нормальный банк не дает юридическому лицу никакой кредит, учитывая еще и низкую рентабельность его бизнеса. Ситуацию не спасает и теоретическое осушение Фонда национального благосостояния (6,5 трлн рублей), средства которого размещены в основном в иностранных ценных бумагах.
Отсюда, применительно к открытому федеральному бюджету, бравурность лозунга о достижении виртуально-отрицательного государственного долга не имеет под собой никаких оснований. Если же настаивать на оптимизме, то его, вероятно, следует относить к другому «федеральному» бюджету.
Чтобы платить по долгам или вовсе избавиться от них, надо больше зарабатывать. Чтобы зарабатывать, нужны усилия и инвестиции в свою экономику, свою промышленность. Государству как инвестору традиционно интересна нефть, газ, транспортно-инфраструктурные проекты. Это старые рынки. Генерируемые ими доходы при текущей конъюнктуре могут в лучшем случае закрыть текущие потребности и не довести экономику до обрушения.
Серьезной промышленности как источника дохода в стране не существует и в обозримом будущем не предвидится: динамика инвестиций в основной капитал выглядит стагнирующей; коммерческие кредиты по-прежнему дороги; внутри страны не имеется крупных частных инвесторов в реальный сектор; потенциальные инвестиционные ресурсы продолжают беспрепятственно уходить из страны в зарубежные юрисдикции.
В этой связи возникает политический вопрос о том, будут ли «убегающие» из страны государственные и частные финансовые ресурсы вкладываться в восстановление и развитие высокотехнологичной промышленности. Официальный ответ уже звучал, в том числе и в «тучные» годы: не будут вкладываться, так как это грозит инфляцией и опасно нецелевым использованием. При таком подходе, когда «нет инвестиций — нет конкурентов, проблем и ответственности», даже суперотрицательный государственный долг не становится фактором принятия конструктивных инвестиционных решений.