Эксперт Анатолий Акулов рассуждает о том, что профицит текущего счета платежного баланса РФ устойчиво и заметно снижается:
Ситуация с бюджетом и платежным балансом в 2023 г. и на ближайшую перспективу будет очень сложной по сравнению как с 2022 г., так и более ранними периодами. Экспорт страдает от санкций существенно больше, чем импорт, поскольку заблокировать поставки сырья на рынок определенной группы стран или свести к минимуму маржу экспортера гораздо проще, чем реально отсечь 1-2-3 государства от поставок товаров, которые осуществляются еще в 200+ стран.
Мало того, то, что называется «параллельным импортом», требует гораздо больших расходов, чем официальный ввоз товаров в страну. Это также предполагает более высокие валютные расходы экономики на фоне упавших доходов.
Таким образом, положение дел можно сравнить со школьной задачкой про бассейн, имеющей две трубы — по одной прибывает вода, по другой утекает, соответственно, зная скорость по обеим трубам, можно понять, когда (и если) бассейн иссякнет. Довольно похожая ситуация, кстати, и с бюджетом. Проблема в том, что определить, сколько валюты будет притекать в страну, а сколько — вытекать на данный момент чрезвычайно трудно, поскольку это зависит от внеэкономических, в том числе, факторов.
Рискну предположить, что на остаток 2023 г. и начало 2024 г. накопленных резервов должно хватить. Но ясно, что баланс поменялся, и угроза дефицита валюты реальна. Теоретически можно регулировать распределение валюты, концентрируя ее на жизненно необходимом импорте и минимизируя расходы на товары не первой необходимости вроде одежды, алкоголя, электроники. Однако это очень сложная задача для системы управления, чреватая, к тому же, расцветом коррупции.
Отдельно надо сказать о том, что часть валютных поступлений для России будет номинирована в юанях, а не в долларах. Сегодня, например, пришло сообщение, что Пакистан сделал первый платеж за нефть в китайской валюте. Следует понимать, что юань — не свободно конвертируемая валюта, и не резервная валюта. Пакистан мало может продать что-либо нужное нам, а параллельный импорт обычно требует оплаты в свободно конвертируемой валюте. Китай, разумеется, активно пользуется сложившейся ситуацией, чтобы сделать юань хотя бы региональной валютой, повысить его роль в международных расчетах, но для России это значит дополнительные расходы и ограничения по использованию юаня для оплаты товаров третьих стран.
Условно говоря, продали Китаю уголь за юани, деньги висят на счетах экспортеров в китайских банках, просто так эти юани в доллары не конвертируешь и не используешь в любой точке мира для оплаты импорта (в отличие от доллара). Чтобы купить автомобили в ОАЭ или кофе в Кении, нужно будет приложить много усилий и затрат, чтобы деньги как-то трансформировать. Это тоже негативно влияет на платежный баланс.
Для стабилизации баланса напрашивается мысль о дальнейшей интенсификации экспорта сырья, но мировой рынок заполнен, дефицитов на нем нет, конкурировать, как показывает практика, можно только снижением цен, что опять-таки усложняет ситуацию с доходами. Можно, теоретически нормировать и рационировать валюту, как это было в СССР, но сегодня вряд ли на такое пойдут по многим причинам. Нужно стараться находить новые экспортные ниши с продукцией обрабатывающей промышленности, тем более, что нам надо искать применение для высвободившихся объемов сырья, которое теперь потеряло часть рынков сбыта.