Эксперт Игорь Санжаревский прокомментировал новость о том, что индекс уверенности российских потребителей достиг максимума с 2015 года:
Рост индекса уверенности российских потребителей, вычисленного в соответствии с методикой The Conference Board и Nielsen, произошел на фоне прозвучавших оценок российских экспертов о возможности фиксации рецессии в экономике уже в 2019, а не в 2021 году, как предсказывает Минэкономразвития. При этом важно отметить еще один противоречивый фон фиксации роста «индекса уверенности российских потребителей» – это опубликование результатов социологических исследований ВЦИОМом и «Левада-центром», посвященных страхам россиян. 39% респондентов опасаются «беспорядков внутри страны, вызванных акциями протеста против власти». Этот страх опережает потерю работы и разгул преступности. Выше – только социально экономические опасения резкого роста цен или снижения доходов.
«Левада-центр» представил несколько иные страхи – третьим страхом в списке значится «произвол властей» (3,5 балла из 5 возможных), по 2,9 балла из 5 набрали «возвращение репрессий» и «ужесточение режима». Выяснилось, что потери работы опрошенные опасаются меньше. По методологии ВЦИОМа получается, что в сумме основные страхи граждан – экономические. Но на фоне первенства угроз «роста социальной несправедливости между людьми», если данный индикатор интерпретировать как попытку респондентов заглянуть в корень и истинную первопричину проблем, вполне объяснима фиксация возникновения тенденции к политизации страхов «Левада-центра».
Совершенно очевидно, что в администрации президента отслеживают подобные опросы, и официальная позиция гласит, что обобщающие выводы требуют больше времени, так как в отдельно интерпретируемые опросы вмешиваются эмоции, формирующиеся, в том числе, из-за «резонансных случаев». Власть не собирается игнорировать данные исследования, хотя методология в определенном смысле вызывает вопросы. Признавая объективный характер социально-экономических ожиданий, страхов и переживаний россиян, правящая элита, с одной стороны, не хочет их политизации, а с другой – обязана реагировать на угрозу «роста социальной несправедливости между людьми» и политизацию страхов.