Эксперт Михаил Матвеев рассуждает о том, что Россия обсуждает привлечение трудовых мигрантов из Вьетнама:
В последнее время появилось немало информационных вопросов или новостей о том, что помимо традиционных направлений привлечения рабочей силы трудовых мигрантов из Средней Азии в Россию будут приезжать представители других стран. Назывались разные государства: в Азии, в Африке, в Латинской Америке и так далее. Возможно, это объясняется стремлением российского бизнеса каким-то образом диверсифицировать источники своей рабочей силы. Может быть, в стремлении сохранить свои сверхприбыли, если обжившиеся уже в России и создавшие здесь мощные диаспоры таджики, узбеки, азербайджанцы, киргизы уже не хотят работать за копейки, за низкую заработную плату. Уровень зарплат у них сопоставим с требованиями, которые предъявляют россияне.
Недавно патриарх Кирилл в рождественском интервью, отвечая на вопрос о нехватке рабочих рук, сказал, что он считает, что, скорее, речь идет не о нехватке рабочих рук, а о стремлении капиталистов, которые владеют российской экономикой, сохранять сверхприбыли за счет снижения своих издержек, в том числе по выплате заработной платы. То есть, они заинтересованы в дешевом рабочем труде, в дешевых рабочих руках. Я с патриархом абсолютно согласен, потому что считаю, что несмотря на все трудности, которые сейчас испытывает российская экономика, включая объективную нехватку рабочих рук в ряде отраслей, тем не менее данный дефицит носит во многом искусственный характер, точнее не искусственный, скажем так, а временный характер.
Он связан с тем, что достаточно большое количество людей, в том числе квалифицированных, работоспособного возраста мужчин, задействовано сейчас в специальной военной операции в качестве мобилизованных и контрактников. Эти рабочие руки там, счет идет на сотни тысяч человек, они в данный момент изъяты из экономики. Понятно, что рано или поздно они вернутся обратно в эту экономику.
А второе – это традиционное нежелание российского бизнеса, привыкшего к сверхприбылям, снижать свою сверхприбыль, повышать производительность труда, о чем, кстати, в недавней прямой линии отмечал президент в качестве необходимости решения этих проблем. Повышение производительности труда и увеличение заработной платы. Резервы для увеличения заработной платы есть, но сложившиеся десятилетиями стремления и представления бизнеса о своих доходах, о своей доле, которую хозяева бизнеса и топ-менеджмент имеют, не позволяют повышать заработную плату своему персоналу.
Приведу пример. Я разговаривал с депутатом, который является владельцем одного из заводов в Сибири. Он мне сообщил о том, что он вынужден привлекать мигрантов из Средней Азии, потому что местные за 40 тысяч работать не хотят. На мой вопрос, а не хочет ли он повысить им заработную плату до 50 тысяч, он посмотрел на меня с большим сомнением к моей адекватности, мягко говоря. То есть, его взгляд выражал все: он просто не понимает, зачем платить собственному пролетариату 50 тысяч, когда можно платить привезенным из Средней Азии людям 40 тысяч и с каждого из них по 10 тысяч в месяц оставлять себе в кармане.
При этом психология этого отношения к труду настолько глубоко проникла в мораль тех людей, которые управляют крупным и мелким бизнесом, что им абсолютно наплевать на то, что привезенные, приехавшие из стран, допустим, Средней Азии, мигранты, работая здесь за меньшие деньги для его бизнеса, при этом являются огромной социальной нагрузкой, криминальной нагрузкой, моральной нагрузкой и так далее для всего окружающего мира, совершая преступления, занимая чужие рабочие места и прочее.
Поэтому я думаю, что стремление привлекать мигрантов из Юго-Восточной Азии или из Латинской Америки, или из Африки, или из Пакистана, как это недавно звучало в качестве абсолютно безумного сюжета из уст одной из представительниц нашего внешнеполитического ведомства, вызвало большое волнение в российском обществе на фоне сотрясающего сейчас Великобританию скандала о массовых изнасилованиях британских девочек именно со стороны пакистанцев.
Поэтому, возможно, стремление привлекать рабочие руки из Вьетнама связано с оценкой того, что рабочие руки из Вьетнама будут дешевле, чем рабочие руки, допустим, из Таджикистана. Я в качестве гипотезы предположу, что это так.
У нашего государства очень специфическая внешняя политика, при которой к дружеским отношениям между теми или иными странами из ближнего и дальнего зарубежья имеется определенный набор опций. Среди них присутствует опция, связанная с визовым режимом или безвизовым режимом, и опция, связанная с открытием собственного рынка для определенных товаров и услуг, в том числе для рабочих рук. Если считается, что мы с этой страной дружим, то мы открываем для них определенный набор опций. За это они, в нашем понимании, должны занимать определенные позиции, голосовать в ООН так или иначе, позволять нам параллельным импортом поддерживать свою экономику или приезжать на Парад 9 мая.
Я не берусь сейчас осуждать и обсуждать целесообразность опции безвизового формата или открытия трудового рынка для мигрантов из тех стран, которые мы сейчас считаем дружественными. Но предполагаю, что в рамках двусторонних отношений, достаточно неплохих с Вьетнамом, это предложение по поводу рабочих рук, возможности трудовых мигрантов из Вьетнама привлекать в Россию, может быть, тоже носит характер некого внешнеполитического политеса, чтобы продемонстрировать свою открытость и дружественность.
Что касается конкретно этого формата, я могу сказать (и многие россияне помнят), что в период позднего Советского Союза был такой опыт привлечения вьетнамцев для работы на АвтоВАЗе. Тогда несколько сотен или, может быть, тысяч вьетнамцев приехали для работы на заводе, на конвейере. Этот опыт был, мягко говоря, своеобразным. Уже через некоторое время выяснилось, что большинство из этих вьетнамцев, которые приехали в Тольятти, не хотят работать на заводе, но зато они хотят торговать на рынках. И через какое-то время практически все они рассосались по Самарской области и начали распространяться дальше. Возникло такое понятие, как вьетнамский рынок, которой, наверное, целое десятилетие, с конца 80-х годов, может быть, до конца 90-х, пока большинство из них не уехало во Вьетнам, из себя что-то представляло. Вьетнамцы имеют достаточно специфический менталитет.
Здесь нужно понимать, на какие виды деятельности российские власти планируют принимать вьетнамцев. Дело в том, что здесь вопрос стоит о потребности России не просто в рабочих руках, а в квалифицированных рабочих руках. Поэтому возникает вопрос целевого набора. Какие будут специальности, какими навыками будут владеть те вьетнамские специалисты, которые будут приезжать в Россию? Кто это будет? Фрезеровщики, токари, сварщики, программисты, люди, которые могут работать в машиностроении, станкостроении, электрики? Кто эти люди, какая у них квалификация? Если это квалификация, которая нужна конкретным предприятиям, конкретным заводам, то, наверное, эта идея имеет право на существование. Если нет, то это просто насыщение рынка представителями иных национальностей.
Поэтому вот вам три основные версии. Первая – приглашение вьетнамцев в Россию – это часть внешнеполитического политеса для поддержания определенного формата дружественности межгосударственной, некая опция, которая предоставляется Вьетнаму, которая может быть и не играет большого значения для экономики, но является приятным дополнением к дружеским отношениям между государствами. Второе – возможно, вьетнамские рабочие руки уже дешевле, чем рабочие руки из Узбекистана и Таджикистана, которые немного уже стали наглеть в своих ценах. И третье – может быть, здесь есть какие-то резоны, связанные с требованиями и предложениями ФСБ, МВД, при анализе увязки той или иной национальности, той или иной религии с потенциальными угрозами для общественной или государственной безопасности нашей страны, при котором, допустим, вьетнамцы представляют нам меньше проблем в правоохранительном и глобальном плане с точки зрения террористической безопасности.