Эксперт Сергей Хестанов рассуждает о том, что будет с ростом цен после передышки в мае:
До гиперинфляции нам пока достаточно далеко – гиперинфляцией все же называют такую инфляцию, которая устойчиво выше 20%. А в 1990-е годы у нас была инфляция и до 300%. Вот это – гиперинфляция в явном виде! Но и у просто высокой инфляции есть неприятные особенности: она неравномерно действует на разные экономические субъекты. Граждане среднего (и тем более высокого) достатка достаточно спокойно противостоят ей, но по гражданам с низкими доходами она бьет заметно сильнее.
Потому что, как правило, продовольственная инфляция значительно выше, чем непродовольственная, а доля расходов на продовольствие среди малообеспеченных выше, чем у людей более обеспеченных. Получается, что когда инфляция серьезно ускоряется, от нее сильнее страдают наименее обеспеченные. Это ведет к росту социальной напряженности, а потому в большинстве стран мира проводится политика, направленная на то, чтобы инфляцию все-таки ограничивать.
Идут дискуссии о том, какой должна быть инфляция. Известно, что если она много выше 4-5% в год, это играет негативную роль. Но и низкая инфляция считается нежелательной для экономики, и до пандемии многие развитые страны – особенно Япония и порой некоторые страны еврозоны – серьезно боролись с этим. Ну, а в постсоветской России инфляция традиционно была высокой, и ее нынешние показатели, если сравнивать их с показателями десятилетней давности, не выглядят высокими.
В так называемые тучные годы (2000-2008 годы), когда российская экономика быстро росла, инфляция была на уровне современной. Просто когда экономика растет, субъективное восприятие инфляции менее негативно, чем когда экономика стагнирует или снижается. Но, к сожалению, цифры по инфляции с марта искажены вводящимися санкциями, что затрудняет их анализ и делает их нерепрезентативными.
Нарушенные из-за санкций цепочки поставок – настолько важный фактор, что даже ЦБ в своем обзоре его упомянул. Ведь если товар не может быть поставлен путем, которым он поставлялся десятилетиями, приходится искать обходные маршруты, и этот поиск у нас еще идет. К тому же понятно, что как только через новые маршруты пойдет сколько-то значимый объем товаров, Запад на это отреагирует новыми ограничениями, а потому работа с альтернативными маршрутами ведется очень осторожно. И, главное, пока нет четкого понимания, насколько дороже и дольше будут эти доставки.
Есть предположение, что это вызовет подорожание товаров примерно на 20% и задержку в 2-3 недели, есть – что вызовет значительно большие изменения. Настоящее же понимание по этому вопросу, по оценке экспертов, придет не ранее сентября-октября. К тому времени складские запасы по большинству товарных групп закончатся и мы начнем закупать и доставлять товары окольными путями. И вот тогда цифры по инфляции будут гораздо лучше отражать реальность, чем те, которые публикуются сейчас.
Правда, есть фактор, который может несколько ограничить разгон инфляции в России. Этот фактор – покупательская способность. Она у населения не очень высока, и по некоторым товарам при сильном росте цен резко сокращается потребление. Люди начинают жестче экономить, а также беречь товары длительного пользования – гораздо реже их менять, а за счет этого стоимость их владения в единицу времени снизится (и на фоне роста цен, видимо, останется на нынешнем уровне).