Эксперт Владимир Климанов рассуждает о том, что доходы от приватизации вдвое превысили годовой план:
Вообще говоря, доходы от приватизации не являются формально доходами федерального бюджета или бюджетов других уровней бюджетной системы, потому что это – формальный источник финансирования дефицита бюджета. При приватизации происходит изменение формы государственного актива: он из материального становится денежным. Это серьезно отличает такой платеж, поступающий в бюджет, от тех же налогов, которые собираются, во-первых, на регулярной основе, а во-вторых, носят характер именно изъятия со стороны бизнеса, а не переформатирования внутри государственного сектора.
Результатом этих различий становится сложность в прогнозировании объемов поступления средств от приватизации в бюджет. Мы не можем предугадать все, что произойдет в процессе подобных операций: по какой цене они пройдут, не произойдет ли что-то еще. Поэтому плановые значения поступлений от приватизации легко могут быть как превышены, так и не достигнуты. Однако усматривать в этом признаки плохого финансового планирования я бы не стал, это подход неверный.
Что касается нынешней ситуации, то стоит напомнить: дефицит федерального бюджета сохраняется уже достаточно продолжительное время, ликвидная часть Фонда национального благосостояния близка к исчерпанию, а выйти на долговые рынки достаточно сложно. С учетом всех этих обстоятельств именно приватизация может стать одним из существенных источников финансирования дефицита.
Однако сопоставление операций, которые проходят по приватизационным сделкам, с дефицитом бюджета показывает, даже за счет существенного наращивания объемов приватизации решить проблему дефицита крайне сложно. В прошлом году, например, доходы от приватизации измерялись суммой чуть более 100 миллиардов рублей, в то время как имеющийся дефицит уже колеблется на уровне более 1 триллиона рублей. В связи с этим и возникает тема так называемой «большой приватизации».
Что под этим подразумевается? Можно, например, говорить о большой приватизации в ключе того, чтобы происходило в 1990-х годах – и тогда получится, что мы хотим просто массово распродавать объекты государственной собственности. Или же можно иметь в виду значимое увеличении масштабов объектов, выставляемых на продажу (том числе выставляться могут акции отдельных компаний), но не подразумевать сплошного характера приватизации. Так или иначе, наращивать объемы продаваемой госсобственности придется.
Кстати, у нас есть относительно новый источник объектов для приватизационных сделок – объекты, отошедшие государству в результате судебных решений или в результате весьма сложного процесса ухода из страны иностранных компаний. Такого рода объекты тоже можно продавать. Насколько большим окажется объем подобных предприятий, сказать непросто. В любом случае, помимо всех этих оговорок нужно понимать, что мы сейчас находимся на относительно новом этапе приватизации.