Эксперт Андрей Кабацков рассуждает о том, что Россия в 2022 году заняла 42-е место в рейтинге стран по уровню развития электронного правительства:
Электронное правительство – один из больших проектов, который реализуется уже более 10 лет. Он ориентирован на упрощение и унификацию процедур взаимодействия государства и граждан по стандартным, типичным вопросам – от уплаты налогов до решения вопросов образования. Российское правительство всегда уделяла этому проекту заметное внимание – способствовало развитию соответствующей инфраструктуры, подключало к электронной сети школы и создавало благоприятные условия. Даже для сопутствующих бизнесов создавались системы не самых явных, но все же преференций – например, для коммутационных гигантов (всей «большой тройки») или «Яндекса». То есть в стране реализовывалась система комфортной бизнес-среды для соответствующих компаний со стороны государства.
При этом для руководства страны была очевидна проблема: мы с запозданием вступили в эту информационную эпоху, в «век интернета». Когда в Соединенных Штатах в начале 2000-х разразился большой кризис интернет-компаний, в России интернет даже не был массовым, да и сотовая связь была доступна для ограниченного круга лиц. Именно вот это ощущение запоздания в свое время создало государственную систему поддержки и приоритетного внимания.
Но государство не могло преодолеть культурной инерции, свойственной гражданам, то есть ускорить освоение на практике доступных возможностей электронной коммуникации, электронной коммерции, интернета взаимодействия. И хотя мы наблюдаем очень сильную вовлеченность наших сограждан в сетевые формы взаимодействия, нельзя сказать, что все сферы деятельности тут равно представлены. Есть определенные успехи в бизнесе, в электронной коммерции, есть – в секторе социальных сетей. А вот сегменты, где нужно что-то промежуточное, где в качестве партнера выступает государство, граждане осваивали не так быстро.
Но в целом мы могли говорить, что Россия в этом отношении сокращает свое отставание и даже уже движется наравне с самыми успешными примерами в виде больших стран. Кстати, для малых стран подобного рода проекты реализовывать проще, так как меньше издержки и на формирование самой инфраструктуры, и на формирование общего коллективного культурного опыта использования тех либо иных коммуникативных каналов.
К сожалению, в условиях пандемии люди увидели, что взаимодействие с государством через электронные коммуникации может происходить не очень комфортным для них образом. Речь идет о системе контроля за передвижением, которая реализовалась в Москве. Ее использование и назначение штрафов на основе ее данных вызвало значительный медийный шум, и это воспринималось как конфликт. И хотя такие системы не применялись за пределами столицы, эффект взаимодействия, в котором государство проявляет себя как некий контролер, а не как дружественный партнер, сказался на поведении граждан. Он стал определенным барьером для стихийной, нерефлексирующей включенности людей в коммуникации через интернет с государством.
Государство в этом контексте стало выглядеть партнером, который может проявить себя с неожиданной стороны, и сторона эта далеко не всегда приятно выглядит. В общем-то, для образа государства это нормально, но это означает все же, что люди будут не так уж активно включаться в это взаимодействие. Да и вообще недоверие к электронным системам идентификации, к безличностной коммуникации будет сохраняться. Причем даже когда память о пандемии уйдет, недоверие к электронным системам может оставаться. Такой отложенный эффект может сдерживать процессы освоения гражданами возможностей электронного взаимодействия.
А в целом – конечно, хорошо, что в нашей стране есть развитые системы информационной поддержки и коммуникации. И что многие сложные процедуры, которые порождали очереди и коррупцию на низовом уровне, устранены, так что в целом общение с государством приобрело какой-то автоматизированный, алгоритмизированный характер.