Свыше четверти детей в России живут в семьях с доходами, не достигающими прожиточного минимума, констатировал Росстат. Согласно «Социально-экономическим индикаторам бедности» за 2017 год (эти данные публикуются с задержкой: за 2017 год были обнародованы 31 июля 2019 года, а за 2018 год станут известны только летом 2020 года, уточняет информационное агентство РБК), в таких семьях живут 26% россиян в возрасте до 18 лет.
Фото: misha maslennikov / Flickr
Выше всего этот показатель – в категории многодетных семей, 52,2% детей в них живут в бедности. А если рассмотреть место жительства, то окажется, что особенно остро проблема стоит у жителей сел и поселков: в 2017 году 45% детей в сельской местности росли в малоимущих семьях. При этом уровень бедности среди детей вдвое выше ее уровня в целом по стране, отмечает издание.
Так, в 2017 году малоимущими считались 13,2% населения России (то есть доходы ниже прожиточного минимума получали 19,4 миллиона человек). В 2018 году доля малоимущих сократилась: по информации РБК, она составляла уже 12,9% населения (18,9 миллиона человек). Между тем опрошенные изданием эксперты подчеркивают, что выросшие в бедности дети попадают в своего рода ловушку: они не могут получить такого же качественного образования, такие же социальные услуги и даже, вероятно, медицинские услуги, как дети из обеспеченных семей. В результате они выходят на рынок труда с менее выгодными данными и у них меньше шансов получить работу с высокой заработной платой.
О том, какие еще последствия имеет это явление и как этому можно противостоять, что именно должно делать государство в своих собственных интересах и интересах граждан, рассказала Любовь Храпылина, профессор кафедры труда и социальной политики Института государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы.
«Надо сказать, что высшее образование для устройства на работу с высокой зарплатой не обязательно: мастер, который приходил к нам для настройки сигнала цифрового телевидения, сказал, сколько зарабатывает. Это очень большие деньги, хотя по его речи не то что высшего образования, а даже полной средней школы не заподозришь. Но я не считаю, что образование детям из малообеспеченных семей не нужно: речь идет о том, что в сознании детей, выросших в бедности, укореняется убеждение, что жить бедно – нормально. Это приводит к тому, что у людей, выросших в бедных семьях, как правило, нет мотивации, чтобы чего-то добиваться.
То есть неправда, что без хорошего высшего образования или в сельской местности вообще нельзя серьезно зарабатывать. Но правда, что мало кто из выходцев из малообеспеченных семей к этому стремится. Они в основном поддерживают тот же образ жизни, к которому привыкли. То есть уровень доходов очень сильно зависит от личностных ориентиров. Поэтому если говорить о борьбе с бедностью и судьбе детей, выросших в бедных семьях, неважно в городе или в сельской местности, то надо рассматривать образ жизни их в детстве. И надо разрывать эту цепочку «поколенной бедности».
Надо, чтобы такой ребенок получал трудовые навыки и чтобы в нем пробуждался интерес к другому образу жизни. Я, например, очень рада тому, что дети из затопленных регионов сейчас перевезены в другое место и попали в хорошие условия, иную обстановку. Им очень важно бывать на праздниках, на мероприятиях, иметь доступ к разнообразным услугам. Надо прекратить дифференциацию детей по доходам в плане доступа к развивающим, медицинским, образовательным услугам – стартовые возможности должны быть у всех одинаковы. А мы на деле все более и более их дифференцируем, хотя нужно, чтобы в сознании людей закрепилось: каждый ребенок ценен для общества.
Фото: pixabay.com
И проекты, направленные на создание условий для развития детей, на мой взгляд, реально выполнять – если, конечно, деньги расходовать именно на них, а не неизвестно куда. Я также считаю, что в проектах, касающихся культурной сферы, которые сейчас получили приоритет, должны содержаться целевые установки, которые позволяли бы обеспечить доступ (или хотя бы минимизировать его нехватку) детей к развивающим программам. Какими бы эти программы ни были – в области спорта, искусства, математики и т. д.
Недавно на крупном социальном форуме я услышала поразившую меня фразу. Не стану говорить, представитель какого министерства ее произнес, но суть воспроизведу: «Дайте деньги по социальным контрактам, будем нанимать детям репетиторов!». Как это понимать? Как признание того, что школа вообще детей не учит? Или обучение это настолько дифференцировано, что без репетиторов в части случаев в принципе не обойтись?
Убеждена, что проблема «ловушки бедности» может быть решена при самом активном участии государства. Нужно сделать так, чтобы каждый ребенок действительно получал равные возможности. А еще необходимо бдительное отношение к этому со стороны общества, внимание различных социальных структур. Почему, к примеру, у нас неохотно развивается волонтерство в сфере оказания услуг по развитию детей? Существует много путей решения проблемы предоставления развивающих услуг, и если их использовать, часть проблемы сохраняющейся «поколенческой» бедности уйдет. Потому что тогда у ребенка будет другой путь развития – за счет образования, получения хорошей профессии.
И еще. В ряде случаев дети не получают доступа к развивающим занятиям не из-за каких-то внешних причин, а просто потому, что их родителям не хочется об этом думать. Так что же, разве следует принимать это как должное? Пусть у нас не будет ярких, блестящих ученых, спортсменов, представителей культуры, если не повезло с родителями? Нет, так не должно быть. И неправда, что и тут ничего нельзя сделать. Вполне можно. Но для этого Министерству просвещения надо проснуться и самому обществу надо захотеть что-то сделать. Потому что, чтобы выходить из бедности, нужно, чтобы отучившийся в вузе или ссузе молодой человек, выходя на рынок труда, был действительно способен найти себе рабочее место, имел для этого знания и компетенции», – считает Любовь Храпылина.