Эксперт Сергей Комков рассуждает о том, что в России планируют вдвое сократить число детей в приютах и детдомах:
На мой взгляд, речь должна идти не просто о том, как сохранить институт семьи, а о том, чтобы вообще перестроить социальную политику. Начнем с того, чего сейчас не хватает. Некогда у нас существовала служба, которая осуществляла патронаж над семьями. Неблагополучные семьи брались на особый контроль, и с ними начиналась работа. В ней участвовали и психологи, и сотрудники правоохранительных органов.
Дело в том, что не всегда семья может справиться с воспитанием ребенка. Но и эта неудача не всегда означает, что родители ребенка плохи. Иногда это происходит потому, что у семьи сложились крайне неблагоприятные социальные условия. И патронажная служба помогала эту социальную ситуацию изменить, чтобы родители начали жить нормально.
Сейчас мы ближе к западному варианту, в котором проще отобрать ребенка и отправить его в казенное учреждение. Это как будто бы тоже решение вопроса, к тому же очень несложное. Но в конечном итоге это наносит ребенку большой моральный ущерб, серьезную травму, а сама конкретная семья и институт семьи в целом разрушаются.
Нам очень нужен патронаж с нацеленностью на исправление ситуации для семьи. И, кроме того, в системе правоохранительных органов нам нужна структура для контроля за деятельностью несовершеннолетних. Инспекции по делам несовершеннолетних приносили большую пользу, а на сегодня подобного практически не осталось. Поэтому сегодня подростки очень часто оказываются втянуты в криминальную или полукриминальную деятельность. Представители криминального мира пользуются тем, что подросток не может быть привлечен к уголовной ответственности до определенного возраста, и подставляют детей под совершение преступлений.
В случае взаимодействия с такими людьми даже ребенок из благополучной семьи может оказаться в очень сложной социальной обстановке. И его семья оказывается в очень неблагоприятной ситуации, а помочь никто сейчас уже не может. Именно инспекция по делам несовершеннолетних и пресекала деятельность группировок, которые втягивают подростков в преступность.
Наконец, нам не хватает сейчас крайне полезного для воспитания триединства школы, семьи и общественности. Да, школа тоже принимала деятельное участие в формировании семейной политики и влияла на происходящее в семье, хоть и не напрямую, не влезая в семейные дела. Однако в какой-то мере школьные учителя воздействовали на формирование личности ребенка и регулярно общались с его родителями.
Сегодня учитель фактически лишен такой возможности: он настолько перегружен всякого рода отчетностью, писаниной, электронными документами, что ему просто недосуг пообщаться вживую ни с кем из родителей. Живое общение с ними, по сути, сделалось невозможным – максимум учитель проводит родительские собрания, собрания родительских комитетов. И точно так же исчезло общение с общественными организациями и общественными структурами.
Раньше они принимали участие в формировании личности ребенка – через молодежные общественные организации, ветеранские общественные организации. Они следили за тем, чтобы нормально складывались отношения в семье. И их вмешательство имело большое значением. Знаю это на примере своей семьи: моя мама была судима и страдала алкоголизмом. Но за счет хорошей связи со школой, внимания хороших педагогов я жил нормально: ездил в экспедиции, занимался литературой, в 16 лет публиковал стихи в журналах. И, в общем, из меня вырос нормальный человек.
В общем, чтобы семья не сыграла роли в разрушении личности ребенка и его не пришлось отдавать в приют или детский дом, нужно иметь широкий спектр полномочий. И если мы не вернем в той или иной форме того воспитательного триединства, а также варианта патронажа и инспекции по делам несовершеннолетних, ни о каких улучшениях не может быть речи. Даже если у нас возникнет Всероссийская служба помощи семье.