Эксперт Сергей Симак рассуждает о том, что правительство утвердило дорожную карту по увеличению потребления рыбной продукции в стране:
Водные биоресурсы России эксплуатируются в значительной степени варварски, что приводит к их быстрому истощению. В первую очередь, это касается лососевых рыб Сахалина и Камчатки, где в результате перелова в нерестовых реках способность ряда популяций к воспроизводству подорвана. Играет негативную роль и добыча минеральных ресурсов и золота на Дальнем Востоке, при которых уничтожаются нерестовые реки. Однако вряд ли программа, о которой идет речь, направлена на рост вылова. Скорее, следует говорить о перенаправлении части потоков выловленных биоресурсов, которые сейчас уходят в Корею, Китай и Японию, на внутренний рынок.
Если говорить о восполняемости этого вида ресурсов, то искусственное воспроизводство в России используется в основном в пресноводных экосистемах, где разводят прудовые и речные виды, например, стерлядь, осетра и форель. Надо раздельно рассматривать морскую и речную/озерную рыбу.
В цене морской дальневосточной рыбы большую роль играют затраты на транспорт. Поэтому горбушу, например, на Сахалине зачастую выбрасывают, а в Москве или Самаре она стоит до 900 рублей за кг. А вот икра, которая во много раз дороже на килограмм веса, на Дальнем Востоке продается едва ли не дороже, чем в Москве, там роль транспортировки незначительна. При этом, несмотря на распространенные представления о том, что в России рыба дорогая (то есть дороже, чем «за границей»), это не так. Например, стартовая цена филе лосося в немецких супермаркетах сейчас около 20 евро, или 21000 рублей за кило, и даже в приморских странах рыба не намного дешевле, не считая, конечно, рыбацких деревушек в глуши. В российской глубинке рыбу у рыбаков можно купить совсем дешево.
Именно поэтому основные потоки выловленной российскими рыбаками дальневосточной рыбы уходят в Корею, Китай и Японию — это просто выгоднее, так как там закупочная цена выше. В России не продукты дорогие, а доходы у людей низкие, и рыба дорогая именно в сравнении с доходами. При этом речь идет о дикой рыбе. Морской же аквакультуры, как в Норвегии или Чили, в России почти нет (хотя по качеству и безопасности дикая рыба намного превосходит выращенную на фермах). А вот с пресноводными биоресурсами почти все наоборот.
Дикие ресурсы в значительной степени подорваны или уничтожены строительством каскадов ГЭС, регулированием уровня водохранилищ в интересах энергетиков и транспортников, что уничтожает нерестилища, а также загрязнением рек. Браконьерство, вопреки распространенному мнению, играет тут роль не ведущего фактора, а добивающего — в условиях уже угнетенных и подорванных популяций.
Крохотный Израиль с единственной рекой Иордан, находящийся в пустыне, поставляет сейчас на мировой рынок в 4 раза больше черной икры, чем Россия. Осетров там научились разводить в прудах посреди пустыни. При этом у нас работают множество рыбозаводов, производящих мальков осетровых и выпускающих их в реки. Но огромная часть этих мальков гибнет, а оставшиеся не могут сформировать самовоспроизводящуюся популяцию, так как все факторы, уничтожившие дикие популяции, никуда не делись. Хуже того — такое разведение неизбежно ведет к генетической деградации популяций.
Кроме того, большинство российских рек настолько грязные, что рыба из них небезупречна как «диетический продукт». А вот рыба из прудовых хозяйств гораздо предпочтительнее. Во-первых, она дешевле, так как хозяйства можно создавать везде и не возить рыбу за тысячи километров. Во-вторых, она обычно чище, так как в такие водоемы промышленные и коммунальные стоки сбрасывать не принято. В-третьих, контролировать качество продукции из таких водоемов гораздо проще. Так что реальная перспектива именно у таких хозяйств, и если государство догадается их стимулировать, производство и потребление рыбы имеют потенциал роста.