Эксперт Виталий Обедин рассуждает о том, что большинство респондентов ВЦИОМа поддерживает ограничение свободы СМИ ради стабильности и порядка:
В 1961 году была принята Венская конвенция о дипломатических сношениях, официально вводившая понятие дипломатического иммунитета. Совсем недавно по историческим меркам – и века не прошло. До этого столетиями человечество считало вполне естественным реагировать на плохие новости, отрубая голову принесшему их гонцу. Сегодня новости приносят не гонцы, а медиа, однако первичная реакция на плохие новости все та же – желание отрубить голову. И сиюминутно это – абсолютно логичное решение. Тут тебе и источник плохих новостей заткнулся, и кому-то стало еще хуже, что бальзамом на душу…
Одобрение цензуры гражданами России не имеет ничего общего ни с повышенным доверием к государству, которое должно ввести соответствующие институты, ни с возросшим недоверием к медиа. Такое требование – защитная реакция психики. Человек хочет оставаться в информационном покое, который не должны пробивать воздействия извне, несущие моральный дискомфорт. Желание затыкать источники информации продиктовано страхом получать новости тревожные либо разрушающие привычное мировосприятие. Внутренняя мотивация, которую озвучивают респонденты при опросах, может меняться под воздействием внешних обстоятельств, но глубинная причина – именно в этом, в защитной реакции нашего сознания.
Это базовый рефлекс, а по мотивации на текущий момент мы можем определять сферы, откуда общество ждет наиболее болезненных новостей. Так, в июле 2023 года (практически сразу после мятежа Евгения Пригожина, который изрядно повысил тревожность в обществе) сторонники цензуры, опрошенные ВЦИОМ, оперировали такими формулировками как «недопущение паники», «противодействие внутренним врагам» и «ограждение общества от антигосударственной пропаганды». Вполне ожидаемо.
Цензура в Российской Федерации запрещена Конституцией, а статья 3 федерального закона «О СМИ» подчеркивает невозможность «создания и финансирования организаций, учреждений, органов или должностей, в задачи либо функции которых входит осуществление цензуры массовой информации». Но так обстоят дела на бумаге. В реальности структуры вроде Роскомнадзора или Лиги безопасного интернета функционируют, а в стране существует военная и частично историческая цензура. Принят ряд репрессивных поправок в законодательство, которые применяются достаточно агрессивно, а подавляющее большинство дел по ним заведомо проигрышны для привлекаемой стороны.
Для привлечения журналистов и сотрудников медиа к ответственности существуют многоступенчатые юридические жернова: уголовные дела о клевете и дискредитации, административное преследование за распространение персональных данных, компенсации морального вреда и ущерба деловой репутации, которые могут носить разорительный характер, возможности Роскомнадзора и генпрокуратуры прикрывать интернет-ресурсы без решения суда, признание СМИ и их сотрудников иноагентами, нежелательными организациями и даже экстремистами… Иными словами, в цензуре как механизме защиты общества от недостоверной информации нет необходимости – топоров и гильотин для кастрации свободы массовой информации в стране и так наточено! И все это – при полной импотентности структур, которые должны защищать конституционные права граждан, включая право на свободу мнения: Союза журналистов России или СПЧ при президенте. Иными словами, дело не в недостатке инструментов защиты – дело в том, что причины прибытия гонцов с плохими вестями не исчезают.
Но самое интересное здесь в другом. В том, что, выигрывая сиюминутно за счет самоуспокоения общества, государство как главный бенефициар введения государственной цензуры проигрывает вдолгую. Отрубленная голова гонца не отменяла тех фактов, которые были им доставлены. Нельзя отрубить и успокоиться, потому что за словами придет реальность. Тоже самое касается и работы медиа.
Если запрещать поднимать в обществе вопросы, вызывающие резонанс, само обсуждение никуда не денется, особенно сейчас, в эпоху цифрового общества и невероятного развития средств массовой коммуникации. Оно просто перейдет из регулируемой и управляемой сферы в анархическое, плохо контролируемое государством инфополе. В соцсети, где источником информации станут анонимные телеграм-каналы и мессенджеры.
Можно ли бороться и с этим? Можно, только получается плохо: мы помним, чем закончился крестовый поход Роскомнадзора против Telegram в 2018 году. И, что важно, уровень верификации информации в результате такой борьбы упадет еще больше. Мы имеем дело с парадоксом: требуя больше контроля над СМИ, чтобы уменьшить объем фейков и дезинформации, общество получит увеличение этого объема, поскольку от производства обсуждаемого контента отстраняются профессиональные СМИ и информационные агентства, для которых фактчекинг и верификация – не пустой звук. А освободившееся место занимают анонимы, гражданские журналисты и всевозможные «эксперты». Более того, в отсутствие дискуссии стремительно падает качество официальной прессы, которая становится из «четвертой власти» придатком ко второй, власти исполнительной.
Думаю, многие смотрели фильм «300 спартанцев», в котором есть эффектная сцена: послов персидского царя Дария, принесших требование «земли и воды», сбрасывают в колодец и рубят мечами. Мало кто знает, что в реальности у инцидента было продолжение. Опомнившись, спартанцы отправили к Дарию своих послов с извинениями и предложением казнить их, чтобы смягчить нанесенное оскорбление. Но реальность было уже не изменить.