Эксперт Святослав Забелин рассуждает о том что Минприроды назвало главные климатические риски для России:
Минприроды, перечисляя важные климатические риски, забыло про еще один серьезный риск, который связан с добычей углеводородов. Этот риск – таяние мерзлоты. По мере ее оттаивания у нас посыплется инфраструктура, и о добыче углеводородов, на которой держится экономика страны, можно будет забыть. С экономической точки зрения это – самая большая опасность.
Уже много раз было показано, что потепление в Арктике идет существенно более быстрыми темпами, чем на Земле в целом. О том, что там все быстро тает, говорят уже более 10 лет. Примерно в то время я побывал на Колыме, и местные жители рассказывали, что тундра начала оттаивать на метр-два в глубину. Ранее она оттаивала на пару сантиметров, и этого хватало чтобы появлялась тундровая растительность, но никто никуда не проваливался. Теперь не так; а у нас все на чем там стоит? Именно, на мерзлоте.
Так что этот риск для российской экономики велик, хотя Минприроды его пропустило. Все радуются, что Северный морской путь очистится ото льда. Он, конечно, тоже важен для экономики, но при таком развитии событий нам возить по нему будет нечего. Пусть даже сейчас стараются сделать выходы с месторождений к морям. Да, сейчас реализуется много проектов, связанных с вывозом углеводородов морем, но потепление в первую очередь затронет мерзлоту, инфраструктура начнет разрушаться, и случится это, как всегда у нас, неожиданно.
Что касается высокого потенциала адаптации к дефициту воды и продовольствия, то с этой характеристикой России тоже трудно согласиться. По всем прогнозам, ожидается иссушение юга страны. Вчера ООН распространило доклад Всемирной метеорологической организации по воде, и там перспективы Азии и нашего юга прописаны четко. Весь тот регион, который мы называем житницей России, останется без воды. Это вполне соответствует прогнозам, которые давал еще Будыко (Михаил Будыко, советский климатолог, один из самых известных в ХХ веке – прим.ред.) и которые до сих пор оправдываются.
Словом, как мы жили в зоне рискованного земледелия, так и будем жить в ней, и риски будут только возрастать. А есть еще проблема сортовой адаптации – откуда взяться новым, адаптированным к другим условиям сортам растений? Тем более что, согласно всем моделям, изменения будут быстрыми. Ведется ли у нас вообще какая-то работа по адаптации сельского хозяйства? Я ее признаков не вижу. Вот это и есть риски помимо тех, которые называет Минприроды.
К тому же эти риски более глобальны, чем, например, указанные ведомством наводнения. Ну, затопит сколько-то садовых участков в районе Амура – что это будет значить для России в целом? А иссушение юга страны, его опустынивание значить будет много. Ведь там сельское хозяйство еще и нерациональное, а когда его накроет климатическими изменениями, впору будет снова пшеницу по миру искать, как бывало при советской власти.