Ведя дискуссию о занятости и мигрантах, многие почему-то не учитывают такого явления как прекариат. К этой социальной категории относят тех, кто не имеет стабильной занятости, а перманентно перебивается «то тут, то там» на временных и (часто) теневых условиях.
Прекарная занятость образуется как вынужденный поведенческий паттерн в условиях экономических кризисов и неопределенности. Но сегодня в России для многих это уже и жизненная модель, и образ мысли, к которым привыкли и даже приросли. Прекарность, с одной стороны, несет риски неустойчивого социального статуса, нестабильного дохода, отсутствия соцгарантий, но, с другой, – обещает больше свободы и независимости. Нет причин терпеть «тупого начальника» и неудобную трудовую дисциплину, можно «выпить не только в пятницу», спланировать время как хочется.
Очень многие уже рассматривают свое прекарное положение не как временные трудности, а как стратегию. Классическая постоянная занятость им попросту не нужна. Пример из практики: в одном захудалом дотационном районе Черноземья ведется строительство крупного животноводческого хозяйства на 120 рабочих мест со средней белой зарплатой 35-37 тыс. рублей на руки. Из трудоспособного местного населения 8-10% – зарегистрированные безработные, еще около 15% ездят вахтовым методом в Москву и около 15% неофициально зарабатывают «то тут, то там». Логика подсказывает: люди должны с воодушевлением принять появление новых рабочих мест с неплохой для села зарплатой, соцпакетом, круглогодичной (не как в растениеводстве) занятостью. Но на практике все иначе. Этой возможности радуются лишь те, кто вахтует в Москве. Остальные не готовы к режимному труду и предпочтут «подколымить» + «вырастить пару бычков на продажу, а то и одного достаточно».
Тренд охватывает не только сельскую местность, но еще больше – города, где прекарии предпочитают жить эпизодическими подработками, квартирной рентой и ни за что уже не пойдут full-time, тем более в сервисную экономику.
Стратегию все чаще принимает и молодежь. Она, на самом деле, изначально нацелена на салариат – стабильную полную занятость и потому стремится получить хорошее высшее образование, рассматривая его как важнейший социальный лифт. Но, входя во взрослую жизнь после окончания вуза, начинает понимать, что салариата того свойства, какого хотелось бы, на всех не хватает. А хотелось бы вот чего: высокий заработок – 79,2 %; интересное содержание работы, хорошие условия труда – 48,2 %, наличие социальных гарантий – 30,4 %; гарантия профессионального роста – 27 %. В результате многие встают на путь временного заработка. Таким образом, у заявленной безработицы сегодня колоссальная прекарная составляющая. Важно, однако, подчеркнуть, что Россия не одинока: по данным МОТ, безработица среди молодежи развитых стран сегодня на уровне 40%, и формируется она в огромной степени за счет прекариата.
Именно поэтому распространенный тезис о том, что трудовые мигранты отбирают наши рабочие места, в корне не состоятелен. Не беря во внимание отдельные исключения, они заполняют то рабочее пространство, от которого отказались россияне.
По существу, прекариат, действительно, представляет опасность для государства: такой человек адаптирован к постоянным переменам и терять ему особо нечего. Но решать эту проблему методом борьбы с мигрантами все равно что лечить понос горчичниками. Гораздо перспективнее подумать о том, как использовать потенциал прекариев на пользу отечественной экономики. И тут на поверхности два варианта. Первый – поставить на них клеймо тунеядцев и принудительно отправить на завод (показатели безработицы резко улучшатся). Второй – учесть эволюционные особенности наступающего постмодерна и стимулировать различные формы уберизации…
Информационный канал «Кремлёвский безБашенник»