Эксперт Антон Чаблин рассуждает о том, что досрочное голосование внесло решающий вклад в явку и результаты выборов:
Результаты прошедших вчера выборов продемонстрировали кризис репрезентации в России. Я имею в виду даже не губернаторские кампании, итог которых был фактически давно предрешен (за исключением, пожалуй, одного из самых протестных регионов в России — Иркутской области, где вполне реально мог бы состояться второй тур между Кобзевым и Щаповым) несмотря на прогнозы отдельных политологов о том, что якобы второй тур возможен даже в Ростовской области или Краснодарском крае, которые традиционно относятся к когорте электорально управляемых.
А вот результаты парламентских выборов (включая выборы в условные парламенты крупных региональных столиц — Ростова-на-Дону, Астрахани, Краснодара) существование кризиса репрезентации как раз и подтвердили. Изменения доли представительства между парламентской оппозицией(КПРФ, ЛДПР и СР) уже почти не характеризуют реальный объем электоральной базы этих партий, в меньшей степени — эффективность их мобилизирующих кампаний, а в первую очередь — просто специфику протестного голосования в том или ином регионе.
Кстати, о протестном голосовании. Я соглашусь с коллегами, что итоги выборов однозначно продемонстрировали: оценка протестного потенциала в российском обществе, которую приводили эксперты, значительно завышена. Могу привести пример одного из регионов, в котором работала наша команда: действующему губернатору прочили второй тур исключительно эксперты той пиар-кампании, от услуг которой штаб отказался. Думаю, в других регионах наберется тоже немало подобных кейсов. Но лично для меня очевидно одно: ни пандемия, ни экономический спад, ни валютный кризис серьезно не минимизировали активность избирателей.