Эксперт Шамиль Валеев рассуждает о том, что 56% россиян узнают новости через телевидение:
Возврат к телевизионному потреблению – это особенность сложного периода, в который мы вошли с начала 2020 года (сперва – на фоне пандемии коронавируса, а затем – на фоне спецоперации). Из этого периода мы пока не выходили – люди еще не чувствуют почвы под ногами, не ощущают стабильности. У них много тревог, а в таких случаях, как правило, происходит то, что на языке политологов называется объединением вокруг флага. И этот процесс распространяется и на медиа.
Основные сигналы в этом время идут не от альтернативных источников информации, а от главных акторов. Во времена борьбы за жизнь людей посреди ковида и во времена спецоперации главным актором, конечно, является власть. Поэтому, хотя условно тактическую информацию люди в большинстве своем набирают из интернета (из электронных версией газет, из телеграм-каналов), условные стратегические знания все равно получаются от телевидения, так как там показывают тех, кто все решает.
Кроме того, имеет значение, что информация на телевидении дозированно жесткая. Там не увидишь сцен гибели людей, не увидишь мертвых тел, сцен жестокого обращения, а в интернете видео такого рода много. Эти ролики распространяются и стихийно, и намеренно, противниками России. Защититься от этого в интернете сложно, а просмотр таких сюжетов зачастую сильно выбивает людей из душевного равновесия. Там уже не до надежд, а люди все же хотят надеяться, хотят завершения конфликта, наступления мира. И они обращаются к телевидению за более обнадеживающей информацией, зная, что там их психику разрушать не будут.
Надо сказать, что и просто информационная гигиена не предполагает, что люди будут черпать информацию в основном из источников, которые контролируются противником их государства или по стечению обстоятельств играют ему на руку. Людям нужна информация, которая может их ободрить, обнадежить. Да, отстраняясь от опасной для психики информации сделаться крутым диванным аналитиком нельзя, но можно сохранить приемлемое психологическое состояние, от которого во многом зависит жизнь. В том числе – жизнь после окончания сложного времени.