Эксперт Дмитрий Нечаев рассуждает о том, что S&P зафиксировало самый быстрый почти за 6 лет рост производства в России:
То, что сейчас у нас происходит с ростом промышленного производства, определяется парадигмой «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Я говорю о том, что специальная военная операция заставила правительство и президента уделять больше внимания промышленному комплексу, который уже 30 лет находился в крайне тяжелой ситуации.
Как и ряд других исследователей промышленного производства, я называю феномен, с которым мы имели дело, масштабным процессом деиндустриализации. С 1991 года в России исчезло 26 тысяч малых, средних и крупных промышленных производств. Это привело некоторые регионы к масштабной промышленной разрухе. Так, в Воронежской области, индустриальном старопромышленном регионе, с 1997 по 2017 год закрылось 1206 предприятий и был построен один цех «Лискимонтажконструкции».
Надо сказать, что данные Росстата отчасти скрывали масштаб промышленной разрухи. Дело в том, что в индекс промышленного производства Росстат включил три компонента, из которых только один имел к промышленности прямое отношение. Это – рост продукции обрабатывающих производств. Два других – добыча полезных ископаемых и добыча газа, электроэнергии и воды – к ней отношения не имели, но маскировали ситуацию. Кстати, недавно я изучил работу американского экономиста Дарелла Хаффа «Как лгать при помощи статистики». Так вот, для меня однозначно: Росстат положение дел в промышленности скрывал.
Безусловно, не во всех регионах деиндустриализация была масштабна. Да, из 17 регионов ЦФО в так называемый «ржавый пояс» я внес 8, включая Воронежскую, Орловскую, Ивановскую области. Но некоторые регионы все же смогли сохранить промышленный комплекс – например, Калужская область. С 2006 года она даже построила более 100 новых производств. И в целом я бы сказал, что там, где промышленные элиты доминировали, промышленный комплекс сохранился и даже получил развитие. А там, где доминировали аграрные элиты, все свелось к архаике и промышленной разрухе. И было вполне понятно, что без поддержки федерального центра промышленность в таких регионах невозможно восстановить.
В 2014 году был принят федеральный закон «О промышленной политике в Российской Федерации», затем – закон «О стратегическом планировании в Российской Федерации». К тому же с 2005 года у нас стали создаваться особые экономические зоны – территории опережающего социально-экономического развития и зоны индустриальных и промышленных парков. Там, где были эти преференциальные условия, стали появляться новые производства, иногда даже инновационные. Но было все же понятно, что даже правительству нужна встряска, чтобы мы всерьез взялись за промышленность, которая является доминантной отраслью в реальном секторе экономики.
Этой встряской стали новые экономические санкции, которые были приняты Западом против России с началом специальной военной операции. Собственно, с 2014 года чем жестче были санкции, тем быстрее был адекватный ответ. Даже в рамках импортозамещения, которое у нас критикуют, в ряде регионов с участием федерального центра создавалось успешное промышленное производство – например, медицинских изделий и лекарств. Но лишь после того, как в 2022 году в отношении России были введены радикальные санкции, у нас стали всерьез заниматься и импортозамещением, и созданием аналоговых производств продукции, которую нам с Запада больше не поставляют.
Словом, жесткие экономические санкции стран Запада сыграли знаковую роль в процессе новой индустриализации российских регионов. Санкции заставили и государство, и частный бизнес создавать условия для появления новых производств. И главным компонентом производства стал оборонно-промышленный комплекс. Я знаю, что в ЦФО многие предприятия, с трудом выживавшие, получили огромные заказы. Например, одно из тамбовских предприятий сейчас работает в три смены. А в этой области доля обрабатывающих производства – самая низкая в ЦФО, чуть более 13% среди всех секторов экономики.
Этот процесс идет по всем оборонно-промышленным предприятиям. На мой взгляд, это серьезный стимул для экономики. Мировая практика показывает, что производство военной продукции очень стимулирует экономический рост. С другой стороны, это производство идет параллельно с некоторыми научными открытиями и производством гражданской продукции. Одно стимулирует другое.
У известного социолога Мануэля Кастельса есть понятие «каскадной активации». Это означает, что происходящее в одной реакции влияет на другие. Мы наблюдаем нечто подобное. Поэтому я и говорю, что не было бы счастья, да несчастье помогло.
На сегодняшний день я вижу трансформацию государственной политики по отношению к промышленному комплексу. Собственно, идет трансформация всей экономической политики. Либеральная мантра про рынок, который якобы сам все регулирует в экономике, и принцип Laissez faire, что означает в переводе с французского нечто вроде «позвольте, не мешайте», когда все отдается на откуп частного бизнеса, уходят. Государство и государственная политика не только трансформируется, но и поворачиваются к совершенно другим подходам. У политологов это называется «государственный дирижизм» отраслями и сферами.
Понятно, что мы не дождемся иностранных инвестиций в промышленное производство. Никто нам не будет создавать новые промышленные предприятия. Идет жесткая борьба, и мы видим, что Америка не то что действует против России – она вымывает промышленный комплекс в Европе. На нынешних трудностях множество промышленных предприятий уходят в США, а в Европе сейчас происходит начинается процесс деиндустриализации. Поэтому мы сейчас видим, как важны государственные инвестиции в промышленный комплекс.
Нужен целый веер этих инвестиций, именно государственных (частный бизнес не будет в это вкладываться – сроки окупаемости инвестпроектов в промышленности доходят до 10 лет, а бизнес столько ждать не будет). Государству предстоит, по сути, заново создать промышленный комплекс страны. И мне думается, что это кардинально изменит нашу ситуацию и обеспечит нам многие компоненты национальной безопасности.
Нам необходимо новое станкостроение. Сейчас по косвенным данным я вижу, что в некоторых городах, включая Воронеж, появятся промышленные предприятия, которые будут заниматься микроэлектроникой (Воронежская область в советские годы производила электронику). В общем, предстоит создание новых и воссоздание ряда старых подотраслей промышленного комплекса. Это позитивно скажется на нашей экономической независимости.
Мне думается, что особого внимания требует легкая промышленность – уже потому, что солдат надо экипировать. Надо постараться заместить дешевые товары из Азии, в том числе из Китая. И, конечно, нужно создание предприятий по производству медицинских изделий и фармацевтики. У нас в стране производится по разным позициям в этой сфере от 40% до 60%, причем недоработка пока касается и производства жизненно важных препаратов.
Я очень рассчитываю, что в ближайшее время опыт той же Калужской области, где создан фармацевтический кластер наравне с автомобильным, будет перенесен в другие регионы, и там тоже появятся новые предприятия и даже новые направления производства. Кстати, даже полпредство в ЦФО уже смещает приоритеты в деятельности на поддержку экономических проектов (промышленных в том числе). Так что я смотрю вперед со сдержанным оптимизмом.