Эксперт Владимир Климанов рассуждает о том, что Россия прошла сложный период лучше других стран:
Что называется, факты – вещь упрямая. Действительно, темпы падения производства в России в кризис 2020 года были ниже, чем в странах Западной Европы и Северной Америки. Уровень безработицы у нас также хоть и оказался максимально высоким за последнее десятилетие, тем не менее, был несопоставимо ниже, нежели в других странах. Поэтому говорить о том, что мы более мягко, чем другие страны, прошли кризис (по крайней мере, ту его часть, которая касалась весны и лета 2020 года) вполне уместно. В словах министра экономического развития РФ Максима Решетникова об этом нет никакого лукавства.
Такое положение дело вызвано разными причинами, в том числе и тем, что, пусть с некоторым запозданием, но предприятиям была оказана необходимая антикризисная поддержка. Кроме того, в текущем кризисе в более выигрышной ситуации оказались предприятия государственного сектора, а его доля в нашей стране выше, чем в других странах. С другой стороны, более других пострадали малый и средний бизнес, а их доля в нашей стране, наоборот, пока ниже, чем во многих других странах. Но в том числе в силу этого воздействие кризиса на экономику нашей страны было не таким критичным, как в других странах.
Если говорить о макроэкономических параметрах, то надо отметить, что они не всегда поддаются точному объяснению. Некоторые экономисты, например, заметили, что обратная зависимость, которая наблюдается между инфляцией и безработицей, не всегда и во всех странах работает в условиях пандемии 2020 года. Есть и есть другие не всегда объяснимые моменты, которые связаны, например, с курсом национальной валюты, с макроэкономической ситуацией в стране, и так далее.
В любом случае, мы видим, что в этом году напряженная ситуация, которую российская экономика обычно испытывает в августе, сместилась на осень. В силу различных причин в августе мы не видели каких-то негативных моментов – в том числе, возможно, из-за того, что российская экономика в то время еще выходила из кризиса и сохранялись разного рода позитивные тенденции. А осенью, вместе со второй волной пандемии, мы начали испытывать и отложенные негативные тенденции, которые ожидались ранее.
Еще одним важным моментом, который нужно, без сомнения, отметить, является то, что сейчас, пожалуй, главной угрозой для формирования действий правительства или каких-то иных структур является фактор неопределенности. Ту самую угрозу рисков, которую, как правило, считали чем-то вспомогательным, дополнительным, сейчас нужно ключевой в выработке разного рода решений и разработке разного рода планов. Так что страшнее не сохранение негативных тенденций, а возможность их появления в непредсказуемые сроки в ближайшем будущем или в среднесрочной перспективе.
Тот факт, что ситуация в стране действительно оказалась в рамках макроэкономического прогноза, нужно учитывать, помня, что в конце весны – начале лета прогнозы и международных агентств, и отечественных исследователей, и даже официальных органов были гораздо более негативными, чем в настоящее время. Пересмотр прогнозов основывался в том числе на тех позитивных тенденциях, которые почувствовались в конце лета – начале осени текущего года. А в будущем, как я уже отметил, весьма значимым фактором остается фактором неопределенности. Мы вполне можем говорить о том, что прогнозы, которые строятся сейчас, достижимы и оправданны – в том числе прогнозирование торгово-экономического отскока, который заложен в сопровождающих проект бюджета документах.
И все же ничто не говорит о том, что данный прогноз не может быть пересмотрен на очередном витке пандемии или в результате значимого влияния каких-то иных факторов которые мы еще не понимаем. Мы видим, например, что обостряется и внешнеполитическая ситуация, и не можем пока точно предсказать, как такие факторы могут отразиться на состоянии экономики или отдельных ее элементов. Это достаточно сложно.